Неоспоримая - Елена Тодорова

ЭПИЛОГ

28 августа, 2020 г.

В день своей свадьбы Аравин торопился жить. Стремился как можно скорее вкусить каждую эмоцию этого дня. Хотел свое кольцо на Стасином безымянном пальце. Правильное кольцо на правильном пальце. Хотел свою фамилию рядом с ее именем. Хотел свою новую лучшую ночь.

Трудно объяснить, что творилось в мозгу Егора, но он желал заявить свои права на Сладкову во всех возможных вариациях. Перед людьми. Перед государственной властью. Перед Богом. Перед дьяволом. Перед каждой, бл*дь, тварью.

Подготовка, организация, ожидание… весь процесс тянулся в замедленном темпе. Прохоров за одно лишь утро выслушал от Аравина столько матов и угроз, сколько не слышал за последний год.

– Терпение, мой друг. Только терпение, – невозмутимо произнес Димка, поправляя бутоньерку на своем пиджаке. – Из башни свою принцессу украл? Украл. Влюбил? Влюбил. Девственности лишил. Ну, что, она за тебя замуж не выйдет после всего? Дело за малым, гладиатор.

– Дима, ты решил меня окончательно выбесить? – стеклянным тоном поинтересовался Аравин.

– Вовсе нет. Я пытаюсь рассуждать логически.

– Железно, черт возьми.

Их беззлобная перепалка прервалась, когда у противоположного конца красной дорожки появилась Стася.

«Боже… Боже, как она красива…»

У Аравина перехватило дыхание, и ускользнули остатки здравых мыслей.

Девушка остановилась, и ему ничего другого не оставалось, как рассматривать ее. Он считал, что ему должно быть все равно, во что она одета, и как накрашена. По большей части подобное волновало только слабую половину человечества. Но, когда дело касалось Сладковой, Егор оказывался обманутым. Своими собственными предубеждениями и напускной черствостью.

Его волновал ее свадебный наряд.

Гладкий лиф, переходящий в пышную пену белоснежной органзы. Длинная воздушная фата.

Аравин был буквально околдован неповторимым и незабываемым видением. Чистотой и яркостью красоты своей принцессы.

С гудящим нетерпением ждал того момента, когда заиграет марш, чтобы Стася начала двигаться к нему. Пока же она медлила у края прохода, его ладони то сжимались в кулаки, то нервно разжимались.

«Почему, мать вашу, этот долбанный оркестр так медлит?»

А потом гулкую тишину девяноста пяти квадратных метров перекрыл торжественный раскат духового оркестра. Только вместо традиционного марша Мендельсона по периметру помещения разлетелась мощная музыкальная композиция из любимого Стасиного фильма «Рокки». По спине Аравина скатилась щекотливая дрожь. А Стася засмеялась, читая удивление на его лице, и неспешно двинулась по дорожке к Егору навстречу. Ее руки уверенно сжимали букет, а глаза светились весельем. В один момент она отчетливо вильнула пышным куполом платья, подтанцовывая. И Егор, не в силах сдерживаться, запрокинул голову и засмеялся.

Анастасия Сладкова стала его главной победой. Она перевернула его жизнь. Наполнила ее другими стремлениями, целями и надеждами. Она подарила ему самое дорогое в этом незыблемом мире – свое чистое сердце, свою светлую душу, свою преданность. И он забрал все без остатка.

– Выдыхай, чемпион, – шепнула Стася, завершая проход и вкладывая руки в его ладони. – Я с тобой.

– Теперь я понимаю, что ты чувствуешь, пока я иду по проходу к рингу.

– Опасение, что ты повернешь назад? – пошутила она.

– Нет. Восторг.

– Весьма самонадеянно, Егор Александрович, – вернула любящий взгляд. – Но вместе с тем и правдиво.

Церемония бракосочетания, по велению жениха, прошла без лишнего пафоса и душераздирающих фраз. Не пожелал Аравин из свадьбы устраивать представление, как это часто случалось у людей их круга.

На торжестве присутствовали только самые близкие молодоженам люди.

Натаныч нервничал, и не знал, куда деть руки. Ему, по обыкновению, хотелось что-то подсказать, как-то подбодрить, проверить «шнуровку» и эмоциональное состояние своего подопечного. За годы попечительства он так привык советовать, контролировать и страховать. Сегодня же Щукину отводилась маленькая роль – радоваться.

– Кто бы мог подумать, что мы отдадим нашего Егорку бедной сиротке… – поджимая матово-бордовые губы, размышляла вслух Нина Михайловна. Промокая слезы шелковым платком, наблюдала, как молодожены ставят подписи в журнале регистрации. – В шестнадцать она была запуганным ребенком. Волчонком на всех бросалась. А сейчас, посмотри, в глазах появилась сытая уверенность. Высокомерие. Красивой девкой выросла. Успешной.

– Ой, только не начинай, – прицыкивая языком, отмахнулась баба Шура.

Нина Михайловна взмахнула платком.

– Я не слепая, ладно? Вижу, как Егор смотрит на нее. Как Настька на него смотрит. И я, несомненно, рада, что так случилось. Хоть раз не воспринимай мои слова превратно. Я просто рассуждаю.

– Меня бесит твоя привычка лезть туда, куда не нужно, – беззлобно замахнулась на сестру баба Шура. – Ты же, как собака Павлова, увидела что-то любопытное, и выключила мозги. Только бы языком мотылять…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍